Караконджалы

В южнославянской мифологии караконджалы — это водяные демоны, выходящие в разгар зимы из воды на сушу после полуночи, а порой и средь бела дня. Особенно свирепствуют они от Рождества (25 декабря/7 января) до Крещения (6/19 января).

Они принимают самые различные облики: коня с человеческой головой и крыльями, голых людей, облепленных колючками, красных или черных бесенят, уродливых карликов, косматого, рогатого или хвостатого человека.

После полуночи караконджо нападают на людей, ездят на них верхом до первых петухов или первого крика осла, гоняют людей вокруг села, полей, по берегу реки. 

От демона легко уберечься: достаточно вынуть из котомки хлеб, соль, любой железный предмет, сунуть к морде чудовища — а того уж и след простыл.

*****

Как Вук водяного черта обидел

Ох и зима в том году выпала — старики не упомнят этаких морозов. В горах воздух звенит, как стеклянный; не успеешь выйти из дому, усы сосульками покрываются. Хорошо в такую стужу сидеть у очага и пить ракию, сливовую водку. Однако больная мать Вука попросила на обед рыбы — и пошел он на реку, взяв пешню, чтобы продолбить прорубь.

По пути ему встретился бедный Нико — так в селении звали одного больного страдальца, у которого неладно было с головой. Был он некогда молодым красавцем, а однажды воротился под утро домой весь измученный и больной, будто старый старик. Говорили, будто его заездили караконджалы, но как это было, Вук ни от кого добиться не мог: лишь упомянув о караконджалы, люди начинали креститься и умолкали. Нико страшно боялся воды, и стоило ему увидеть юношу, который идет на реку, как сразу начинал причитать и нести всякую околесицу.

Вот и сейчас — завидев Вука, бедный Нико внезапно залился слезами и начал приговаривать:

— Ах, кабы мне хлеб, да соль, да железа кусок! Ах, кабы мне хлеб, да соль, да железа кусок!

Поглядел на него Вук жалеючи — и пошел своей дорогой. Долго бил в лед — чудилось, пешня бессильна одолеть зимние оковы, — пока не добрался до чистой струи. И начал ждать, пока мелькнет серая, в черных пятнышках, спинка форели. И вот она — показалась!

Занес Вук гарпун, только приготовился бить — вдруг кто-то ка-ак ткнет его в бок. Гарпун выпал.

Оглянулся Вук — нету никого. Что за чудеса? А форель между тем уплыла.

Крепко выругался Вук — и в то же мгновение какая-то тяжесть навалилась ему на спину, пригнула к земле, даже ноги подкосились.

Чует Вук — сидит на нем верхом неведомое существо, пятками бока сжимает, и пришпоривает, и охаживает с двух сторон плетью, словно ретивого коня, и толкает к берегу, бормоча:

— Поехали! А ну, быстрей!

Хочет Вук поднять руки, чтобы сбросить неведомого всадника, а не может — висят они, как плети. Хочет выпрямиться — тело не слушается. В голове туман, и только словно издалека прозвучал вдруг голос бедного Нико: "Ах, кабы мне хлеб, да соль, да железа кусок!"

Железо... Ну конечно! Все нечистые боятся железа!

Вук упал на колени и потянулся к брошенному гарпуну. Существо, сидящее на спине, завыло, завизжало страшным голосом и принялось так тянуть Вука за уши, пытаясь заставить его встать, что он аж взревел от боли. Но скрепился, схватил свой железный гарпун да вслепую ударил себя поперек спины. Раздался вовсе уж жуткий вопль — и Вук неожиданно ощутил себя свободным.

Выпрямился... В глазах у него все еще было темно, и он так и не понял, показалось — или в самом деле видел он крошечного краснокожего человечка, всего облепленного колючками, словно репейниково семя. Быстро-быстро перебирая коротенькими ножками, человечек улепетывал по речному льду и громко бранился. Так вот он какой, караконджалы, водяной черт!

Больше всего Вуку хотелось броситься со всех ног в обратную сторону, домой, но он помнил о больной матери, а потому скрепил свой страх и ушел не прежде, чем загарпунил-таки форель.

На обратном пути встретился ему больной Нико, однако теперь он не стал плакать и причитать, а захлопал в ладоши и радостно засмеялся. Вук гордо явился домой и рассказал, как одолел караконджалы. Но уши у него еще долго болели!