Мюлинг, Myling

Мюлинг или утбурд — в фольклоре скандинавских народов злой дух младенца, убитого матерью или брошенного умирать. Исландское слово útburður происходит от выражения "að bera út barn" — вынести ребенка (на пустошь), то есть избавиться от младенца, оставив его в безлюдном месте. Эта практика, восходящая к древности и известная у многих северных народов, как правило, касалась традиции оставлять умирать слабых, больных или нежелательных младенцев, либо избавляться от лишних ртов в голодные времена. Так, к примеру, статистика по Швеции XVII-XVIII веков свидетельствует, что это был самый распространённый вид убийства в стране.

✏ "Утбурд", перевод с исландского Ольги Маркеловой

«Утбурды — драуги особого вида, которые получаются, когда бесы вселяются в некрещёных детей, вынесенных матерями на пустошь; ведь крещение отваживает всю нечисть. Поэтому те, кому при крещении святая вода попала на глаза, не могут быть духовидцами. Утбурды ползают на одном колене и держат в руке тряпку, в которую были запелёнуты. Они не отходят далеко от того места, где их выкинули. Они могут заморочить человека только совсем рядом с собой, а их вой часто слышен на пустоши, особенно в бурю или в ненастную погоду.»

При крещении Исландии этот обычай был официально запрещён наряду с ритуальным поеданием конины и жертвоприношениям языческим богам, но еще долго сохранялся в быту. При этом стоит отметить, что Исландия приняла христианство позже других европейских стран, благодаря чему большинство скандинавских саг и легенд дошло до нас именно по исландским записям.

В эпоху от крещения Исландии (примерно 1000 год) до XIII века считалось, что утбурдами становились абсолютно все младенцы, умершие некрещёными: тогда таких детей не хоронили на кладбище, а закапывали где придётся. В свете этого можно сделать вывод, что существование в качестве призрака — единственная форма жизни после смерти, доступная этим младенцам, которым заказан путь в христианский рай. Поэтому современный фольклорист Бьяртни Хардарсон называет их существование в качестве призраков "милостью".

Хотя в XVIII–XIX веках, к которым относится большинство фольклорных текстов об утбурдах, от младенца могли избавиться в тех случаях, когда его появление на свет не поощрялось обществом, например, если ребенок рождён вне брака. Так в классических текстах, записанных в XIX веке, утбурды — обычно дети батрачек, родивших ребёнка вне брака и избавившихся от него, чтобы скрыть свой позор; то есть решающим для "рождения" утбурда оказывается не категория непринадлежности к христианскому миру, а универсальные морально-этические категории: он становится призраком в результате чужого преступления. И вплоть до второй половины XIX века подобное действительно не было чем-то из ряда вон выходящим. Работницы и батрачки на хуторах обычно не получали за свой труд никакого вознаграждения (работникам платили в год сумму, равную стоимости одной коровы), и экономическое положение редко позволяло им заключить законный брак; поэтому значительная часть населения страны была обречена либо растить детей, считающихся незаконными, либо поступать с ними описанным здесь образом:

✏"Матушка моя в хлеву!", перевод с исландского Ольги Маркеловой

«На одном хуторе была работница. Она родила тайком и вынесла ребёнка на пустошь умирать: такое в нашей стране случалось сплошь и рядом, когда за рождение внебрачных детей полагалась епитимья, штраф или даже смертная казнь. А после этого как-то раз устраивались игрища под названием викиваки*, которые раньше повсеместно проводились в нашей стране, и эту самую девушку пригласили на танцы. Но поскольку она была небогата, у неё не было нарядов, подходящих для таких празднеств, какими в старину были викиваки; а наряжаться она любила, — и из-за этого ей приходилось сидеть дома, а это было ей не в радость. Однажды, пока проходили танцы, эта девушка доила овец в загоне вместе с ещё одной женщиной. Она стала жаловаться другой доярке, что ей не в чем пойти на викиваки. Но едва она вымолвила слово, как обе услышали из-под стены загона такую песенку:
Матушка в хлеву, в хлеву,
Не тужи, не тужи
Дам тебе свою рубашку,
Дам рубашку,
В ней пляши.
Батрачка, которая вынесла на пустошь своего ребёнка, поняла, что обращаются к ней: услышав песенку, она так напугалась, что повредилась в уме до конца жизни.»

В других вариантах этой былички, помещенных вместе с ней в сборнике Йона Арнасона, в поведении ребенка-призрака нет такой однозначной доброты к матери: в одном случае он в песенке предлагает ей свою "кроваво-красную рубашку" (то есть, намекает на насильственную смерть), в другом — кидает эту рубашку ей в лицо. А в этой быличке младенец является загубившей его матери не для мести, а для того, чтобы утешить ее в горе, и даже предлагает посильную помощь. Но так или иначе, реакция матери на его появление такова, как если б ее настигло возмездие: она пугается и сходит с ума.

Тем не менее эта быличка — без сомнения, один из самых известных исландских фольклорных текстов о призраках (в частности, широкой известностью пользуется песенка, которая в современной исландской культуре почти полностью оторвалась от своего изначального контекста и часто исполняется в различных аранжировках хорами, ансамблями народной песни и фолк-группами). При всём том "Матушка моя в хлеву", — не типичный пример быличек о призраках, а скорее исключение. Тексты, где призрак приходит, чтобы поблагодарить человека за хорошее отношение к нему, встречаются крайне редко. Обычно призраки приходят к своим обидчикам или убийцам с намерением мстить или как минимум с упрёком.

С утбурдами связано большое количество верований. Так, считалось, что женщины, решившие избавиться от будущего ребёнка таким образом, при родах не чувствуют боли, но, если о детоубийстве становилось известно, они могли испытывать родильные муки позднее.

По другим верованиям, эти младенцы по вечерам воют на пустоши и иногда пристают к одиноким путникам с просьбой дать им имя. Отличить утбурдов от обычных младенцев несложно: они передвигаются, ползая на одном локте и одном колене.

Обычно существует два способа избавления от мести мюлингов. Более древний слой историй предполагает крещение и дальнейшее спасение мюлинга в качестве избавления от него. Это, наверное, самый распространённый тип историй про этих существ в Норвегии и Швеции, в котором часто некрещёный ребёнок постоянно кричит, пока кто-то не покрестит его.