Бестиарий, существа, мифология, мифы и легенды, арты
Впоследствии любовница или жена эллинистического египетского царя Птолемея I Сотера, которому родила троих детей.
⭕ История
Античные авторы пишут, что Таис происходила из Аттики (по всей видимости, из Афин). Предположительно, она сопровождала Александра на протяжении всей его кампании в Малой Азии. Афиней пишет, Александр «держал при себе Таиду, афинскую гетеру», но версия о том, что Таис была «женщиной» Александра, приведена Афинеем до упоминания им историка Клитарха, то есть не взята им у данного источника, а, видимо, является самостоятельным выводом.
На основании речи Таис об отмщении персам за сожжение Афин исследователи высказывают предположение, что она была полноправной гражданкой Афин и, быть может, добровольно избрала свою профессию.
Поджог дворца
Впервые Таис привлекла внимание историков, когда в мае 330 года до н. э. Александр на пиру, устроенном после четырёхмесячного постоя в городе, сжёг дворец в Персеполе — главную резиденцию побежденной династии Ахеменидов. Об этом событии первым из известных нам авторов написал Клитарх, цитируемый Афинеем одной фразой. Три подробных рассказа оставили Диодор Сицилийский, Плутарх и Квинт Курций Руф, причём их версии различаются. Окружением Александра пожар был воспринят как знак окончания «похода отомщения» и финал слишком расслабленного постоя среди персидской роскоши.
Клитарх, живший, видимо, в Александрии, написал труд «Об Александре», дошедший до нас в обрывках. Это достаточно ранний источник, даже существует предположение, что Клитарх участвовал в походе Александра Македонского, по крайней мере, он, видимо, жил во времена Птолемея I. Его рассказ дошёл в одной строчке в пересказе Афинея:
А великий Александр разве не держал при себе Таиду, афинскую гетеру? Клитарх говорит, что это из-за неё был сожжён царский дворец в Персеполе.
Наиболее известен рассказ Плутарха, по мнению которого Таис побудила Александра сжечь дворец как месть за сожжение Ксерксом Афин летом 480 года до н. э. Плутарх и Курций Руф утверждают, что Таис и Александр сожгли дворец, «будучи во хмелю». Однако согласно версии Арриана («Анабасис». III,18,11-12), в которой Таис вообще не упоминается, Александр с самого начала намеревался сжечь дворец в знак завершения своей кампании, и чтобы отомстить за разгром Афин. У Страбона («География», XV, 3,6) в рассказе о пожаре Таис тоже не упоминается.
Уильям Тарн в источниковедческом анализе указывает, что все три основных рассказчика указывают совершенно разные детали.
Л. П. Маринович, оценивая с источниковедческой точки зрения историю Курция Руфа, указывает, что римский историк для отрицательной характеристики Александра «черпал материал у враждебных Александру авторов, которые в угоду своим взглядам не всегда придерживались истины. Как пример легенд, сложившихся вокруг имени Александра, можно привести красочный рассказ о том, как македонский царь, подстрекаемый на пиру „пьяной распутницей“ Таис, поджёг персепольский дворец. Считают, что эта, наиболее неблагоприятная для Александра версия восходит к Клитарху, тогда как Арриан совсем иначе рассказывает о поджоге дворца, а Плутарх, сообщая, в общем, ту же историю, что и Курций, ссылается, однако, на мнение „других“, которые утверждают, „будто поджог дворца был здраво обдуман заранее“». С. И. Соболевский и М. Е. Грабарь-Пассек пишут, что Курций Руф вообще писал с большим количеством ошибок (не отличал Тигра от Евфрата, Чёрного моря от Каспийского и проч.), а про Персеполь он написал, что город был сожжён дотла, так что от него и следа не осталось — однако это противоречит сообщениям других историков о функционировании города в дальнейший период. Они называют эпизод с участием Таис «анекдотическим рассказом» и считают, что этот «анекдот» Курций Руф тоже взял у Клитарха, на которого вообще много опирался.
Тарн считает, что в истории с речью Таис «нет ни слова правды», он называет поджог дворца обдуманным действием Александра, политическим манифестом, обращённым к Азии. «Александр обычно трапезничал со своими командирами, однако предположить, что он обедал с их любовницами, будет глупостью. У нас есть описания его обедов, основанные на нормальных источниках, на них никогда не упоминается присутствие женщин. Что касается толпы флейтисток и тому подобного, то это обычай греков — слушать флейтисток после ужина. Но не македонский. Македонцы его не практиковали. Уже не говоря о том факте, что такая практика полностью не соответствует характеру Александра», пишет Тарн, подчеркивая, что обвинения Александра в пьянстве тоже были полностью пропагандистскими.
Пьер Бриан также рассматривает этот акт как продуманный, полагая при этом, что он был направлен только против враждебных Александру персов. Археолог Мортимер Уилер в своей книге «Пламя над Персеполем», наоборот, принимает версию, что пожар вдохновил именно внезапный поступок Таис. Фриц Шахермайер пишет: «современные археологи обнаружили следы этого пожара. Вся дворцовая утварь была, однако, заранее убрана, и можно подозревать, что поджог был предварительно запланирован и лишь облечен в форму импровизированного буйства». И. С. Свенцицкая согласна с Шахермайером, также она добавляет, что выступление Таис могло быть запланировано заранее, чтобы спровоцировать Александра. Плутарх пишет, что речь Таис была чересчур возвышенной для неё, то есть намекает, что эти слова ей надиктовал кто-то другой. «Едва ли на подобное действие её натолкнул сам Александр: он всегда предпочитал действовать прямо. Более вероятно, что слова Таис были инспирированы Птолемеем и македонянами, выступавшими за уничтожение Персеполя. Версия о сожжении дворца как заранее запланированном акте возмездия восходит к Птолемею, который в конце жизни написал воспоминания о походе». При этом в Персеполе Птолемей (хотя он и знал Александра с детства) ещё не принадлежал к ближайшему окружению царя — он вошёл в него только к концу 330 года. А. С. Шофман пишет, что в истории о поджоге обнаруживается ряд противоречий, и жестокость Александра к городу необъяснима (тем более, что персы до Македонии и не дошли). Он цитирует Клоше, который говорит о том, что раскопки в Иране частично опровергли изложение Диодора: замысел поджога возник не во время оргии, а в результате зрелого размышления. «Поджог дворца был не столько поступком личной мести Александра, сколько символическим актом», считает он, тоже не веря в важную роль Таис в этом событии.
Отношения с Птолемеем
Позднее Таис выступает как сожительница или жена царя Птолемея I Сотера. Неизвестно, были ли у Таис вообще сексуальные отношения с Александром, возможно, она всегда была спутницей Птолемея. Плутарх, описывая поджог Персеполя, сразу называет её «подругой будущего царя Птолемея». Тарн тоже считает, что она была любовницей Птолемея в момент пожара: многие из командиров Александра, пишет историк, тогда везли с собой наложниц, хотя до нас дошло имя лишь ещё одной из них — Антигоны, любовницы Филоты.
От Птолемея у неё были сыновья Леонтиск и Лаг (которых некоторые историки считали одним человеком), а также дочь Эйрена, жена Эвноста, правителя кипрского города Солы (подконтрольного Птолемею). Эти сведения сообщает только один Афиней, который пишет:
Эта самая Таида после смерти Александра вышла замуж за Птолемея, первого царя Египта, и родила ему сыновей Леонтиска и Лага и дочь Ирину, которую выдали за Эвноста, царя Сол на Кипре.
Предполагается, на основе датированной надписи с именем (о победе Лага в гонке на колесницах в Ликее на аркадском празднике в 308/307 гг. до н. э.), что оба мальчика родились в последние годы жизни Александра Македонского. При этом Лагом звали отца Птолемея (поэтому династия называется Лагиды), и дать такое имя сыну от гетеры было для него очень почетным. Возможно, это был первый сын Птолемея, поэтому он по обычаю дал ему имя деда. Имя дочери переводится как «мир», и исследователи сомневаются, что так могли назвать ребёнка при жизни Александра, возможно, она родилась после 323 г. до н. э., и назвали её в честь какого-либо мирного договора Птолемея.
Вывод о том, что они состояли в браке, видимо, сделан самим Афинеем, поскольку он не дает ссылок ни на какого другого автора. В «Пире мудрецов», где описывается много различных гетер, дается другая дополнительная информация о Таис либо её тезках (см. ниже).
Вопрос, состояли ли Птолемей и Таис в законном браке — не решен, но вероятность этого, по мнению современных историков, крайне мала. Известно, что три достоверные жены Птолемея были аристократками (персиянка Артакама, македонянки Эвридика и Береника, причем с одной из них он разводился официально), и в линии престолонаследия и династических браках участвовали дети только от них. Судьба сыновей Таис мутна. Эйрену выдали замуж за мелкого правителя, что, по мнению некоторых исследователей, подтверждает её незаконнорождённость.
Сведений о позднем периоде жизни и смерти Таис не сохранилось.
